Неточные совпадения
Тот хаос, в который сейчас ввергнут
мир и за ним мысль, должен был бы
привести к пониманию неразрывной связи истины с существованием Логоса, Смысла.
Марксизм верил, что можно до конца рационализировать общественную жизнь и
привести ее
к внешнему совершенству, не считаясь ни с теми энергиями, которые есть в бесконечном
мире над человеком и вокруг него.
В конце концов это
привело меня
к экзистенциальной философии, и я выразил это потом в книге «Я и
мир объектов».
Но мое отвращение
к политике
приводило не
к уходу из
мира, а
к желанию опрокинуть этот
мир, изменить его.
Когда мой духовный путь
привел меня в близкое соприкосновение с
миром православным, то я ощутил ту же тоску, которую ощущал в
мире аристократическом и в
мире революционном, увидел то же посягательство на свободу, ту же вражду
к независимости личности и
к творчеству.
Учение Вл. Соловьева о богочеловечестве, доведенное до конца, должно бы
привести к активной, а не пассивной эсхатологии,
к сознанию творческого призвания человека в конце истории, которое только и сделает возможным наступление конца
мира и второе пришествие Христа.
Греческая религия
привела античную культуру
к безысходной тоске,
к унынию и мраку, который охватил весь
мир в эпоху явления Христа.
Неполнота христианского религиозного сознания, неспособность его победить
мир привели к страданиям нового человека, новым страданиям, неведомым старине.
Существование зла в
мире не только не есть аргумент в пользу атеизма, не только не должно восстанавливать против Бога, но и
приводит к сознанию высшего смысла жизни, великой задачи мировой истории.
Лосский хочет построить теорию познания, сделав вид, что он ничего не знает о
мире, что эта теория знания может
привести как
к материализму, так и
к мистической метафизике.
Человечество жаждало Спасителя, явления в
мире самого Бога, так как натуральные человеческие пути были изжиты и
привели к ужасу и мраку.
Практическая жизненная программа для России может быть сосредоточена лишь вокруг проблемы Востока и Запада, может быть связана лишь с уготовлением себя
к тому часу истории, в который столкновение восточного и западного
мира приведет к разрешению судеб Церкви.
Страдания умиравшего древнего
мира привели к религиозному опыту христианства; пассивные страдания перешли в активные, победные страдания.
В святых происходило индивидуальное обожение человеческой природы; это обожение должно начаться в истории, чтобы
привести мир к обществу святых — благому результату мировой истории.
— А по вечерам зато откровеннее! По вечерам задушевнее и откровеннее! — с жаром обернулся
к нему Лебедев, — простодушнее и определительнее, честнее и почтеннее, и хоть этим я вам и бок подставляю, но наплевать-с; я вас всех вызываю теперь, всех атеистов: чем вы спасете
мир и нормальную дорогу ему в чем отыскали, — вы, люди науки, промышленности, ассоциаций, платы заработной и прочего? Чем? Кредитом? Что такое кредит?
К чему
приведет вас кредит?
— Соколов
привели, ваше высокоблагородие! — сказал он, входя в мою комнату, — таких соколов, что сам Иван Демьяныч, можно сказать, угорел. А! Маремьяна-старица, обо всем
мире печальница! — продолжал он, обращаясь
к Мавре Кузьмовне, — каково, сударушка, поживаешь? ну, мы, нече сказать, благодаря богу, живем, хлеб жуем, а потроха-то твои тоже повычистили! да и сокола твоего в золотую клетку посадили… фю!
И
привел он ее
к лесу темному; в тыим лесе одни только древа-осины проклятые: листами дрожжат, на весь
мир злобствуют.
Вы можете себе представить, сколько разных дел прошло в продолжение сорока пяти лет через его руки, и никогда никакое дело не вывело Осипа Евсеича из себя, не
привело в негодование, не лишило веселого расположения духа; он отроду не переходил мысленно от делопроизводства на бумаге
к действительному существованию обстоятельств и лиц; он на дела смотрел как-то отвлеченно, как на сцепление большого числа отношений, сообщений, рапортов и запросов, в известном порядке расположенных и по известным правилам разросшихся; продолжая дело в своем столе или сообщая ему движение, как говорят романтики-столоначальники, он имел в виду, само собою разумеется, одну очистку своего стола и оканчивал дело у себя как удобнее было: справкой в Красноярске, которая не могла ближе двух лет возвратиться, или заготовлением окончательного решения, или — это он любил всего больше — пересылкою дела в другую канцелярию, где уже другой столоначальник оканчивал по тем же правилам этот гранпасьянс; он до того был беспристрастен, что вовсе не думал, например, что могут быть лица, которые пойдут по
миру прежде, нежели воротится справка из Красноярска, — Фемида должна быть слепа…
С войны Пепко вывез целый словарь пышных восточных сравнений и любил теперь употреблять их
к месту и не
к месту. Углубившись в права, Пепко решительно позабыл целый
мир и с утра до ночи зубрил, наполняя воздух цитатами, статьями закона, датами, ссылками, распространенными толкованиями и определениями. Получалось что-то вроде мельницы, беспощадно моловшей булыжник и зерно науки. Он
приводил меня в отчаяние своим зубрением.
Вы знаете, как промысел небесный
Царевича от рук убийцы спас;
Он шел казнить злодея своего,
Но божий суд уж поразил Бориса.
Димитрию Россия покорилась;
Басманов сам с раскаяньем усердным
Свои полки
привел ему
к присяге.
Димитрий
к вам идет с любовью, с
миром.
В угоду ли семейству Годуновых
Подымете вы руку на царя
Законного, на внука Мономаха?
Мамаев. «Человеку Мамаева, за то, что
привез ко мне своего барина обманом, пользуясь его слабостью
к отдающимся внаймы квартирам — этому благодетелю моему три рубля. Чувствую, что мало». Тут дальше разговор со мной, совсем не интересный. «Первый визит Крутицкому. Муза! Воспоем доблестного мужа и его прожекты. Нельзя довольно налюбоваться тобой, маститый старец! Поведай нам, поведай
миру, как ты ухитрился, дожив до шестидесятилетнего возраста, сохранить во всей неприкосновенности ум шестилетнего ребенка?»
Итак, должно сказать, что новое понятие о сущности прекрасного, будучи выводом из таких общих воззрений на отношения действительного
мира к воображаемому, которые совершенно различны от господствовавших прежде в науке,
приводя к эстетической системе, также существенно различающейся от систем, господствовавших в последнее время, и само существенно различно от прежних понятий о сущности прекрасного.
Эта проповедь безудержного, ничем не ограниченного своеволия скрывает в глубине своей отчаяние личности, неспособной приобщиться
миру, оторванной от него, это анархизм отчаяния, всегда свойственный настроению романтиков. Убеждение в праве личности на неограниченное своеволие открывает пред романтиком в одну сторону путь
к анархизму, безначалию, в другую — необходимо
приводит его
к идеализации единовластия монархизма.
С. 225).] читать лекции, — говорит о настроении романтиков: „Ненависть
к прогрессу и
миру действительности
привела к тому, что склонность
к фантазии и чудесному стала душою поэзии и прозы“.
Выяснить своими усилиями свое отношение
к миру и держаться его, установить свое отношение
к людям на основании вечного закона делания другому того, что хочешь, чтобы тебе делали, подавлять в себе те дурные страсти, которые подчиняют нас власти других людей, не быть ничьим господином и ничьим рабом, не притворяться, не лгать, ни ради страха, ни выгоды, не отступать от требований высшего закона своей совести, — всё это требует усилий; вообразить же себе, что установление известных порядков каким-то таинственным путем
приведет всех людей, в том числе и меня, ко всякой справедливости и добродетели, и для достижения этого, не делая усилий мысли, повторять то, что говорят все люди одной партии, суетиться, спорить, лгать, притворяться, браниться, драться, — всё это делается само собой, для этого не нужно усилия.
Вот это-то и
приводит людей
к тем соблазнам и суевериям, от которых более всего страдает
мир.
Поучительно, что самое развитие неокритицизма силою вещей
приводит хотя бы
к логическому платонизму (Ласк, Гуссерль, Коген), т. е. восстановляет в своих правах признание софийности
мира, хотя и в самом бледном, формально-логическом аспекте.].
Удаление Божества от
мира, Его «трансцендентность», за известными пределами становится равносильной практическому Его отрицанию, чувство отъединенности человека от Бога
приводит его
к миробожию.
Пантеизм роковым образом
приводит Бруно
к признанию
мира лишь феноменом Абсолютного, т. е. акосмизму.
Приведу два примера. «
К Тебе утреннюю, благоутробия ради Себе истощившего непреложно и зрак раба от Девы носившего, Слове Божий;
мир подаждь ми падшему, Человеколюбче» (Ирмос, песнь 5).
Бог как Абсолютное следовательно, самодовлеющее или вседовольное, всеблаженное существо, не может иметь ни прибыли, ни убыли, такое допущение тотчас низвело бы Бога до смешения с
миром,
привело бы
к миробожию или «монизму».
Ничто, — абсолютное, положительное НЕ, таков итог,
к которому
приводит путь отрицательного богословия у кардинала Николая Кузанского. Но кроме этого негативно-трансцендентного аспекта, его богословие имеет и аффирмативно-имманентный, и здесь-то, при диалектическом анализе основных понятий, при исследовании соотношения
мира и твари, и обнаруживается поразительная мощь и оригинальность этого мыслителя. Отдельные стороны этого учения настоятельно требуют монографического изучения.
Самой выдающейся чертой мистики Эккегарта является то, что отрицательное богословие в связи с учением об Abgeschiedenheit, сливающей
мир и человека с Богом,
приводит его
к признанию не трансцендентности Бога, но максимальной Его имманентности: черта между Богом и тварью совершенно стирается, различие их преодолевается в превышающем его единстве [В связи с учением об отрешенности Эккегарт развивает свое важнейшее учение о Gott и Gottheit, о чем в след, отделе.]. Но об этом ниже.
Акт творения, изводящий
мир в бытие, полагающий его внебожественным, в то же время отнюдь не выводит его из божественного лона. Абсолютное полагает в себе относительное бытие или тварь, ничего не теряя в своей абсолютности, но, однако, оставляя относительное в его относительности. Философское описание интуиции тварности
приводит к новой, дальнейшей антиномии: внебожественное в Божестве, относительное в Абсолютном.
— Далее, как бы подготовляя человека
к творению жены, Бог
приводит к нему всю тварь, чтобы зрелищем всеобщей двуполости вызвать в нем сознание своего одиночества в
мире.
В октябре курьер
привез письмо
к Радзивилу из Константинополя:
мир ратификован.
Еще из Рагузы принцесса писала
к Монтегю, что намерена достать неаполитанский паспорт и с ним пробраться в Турцию, что заключение
мира — чистая ложь, и что приверженцы ее в России (то есть Пугачев) одержали будто бы везде блистательные победы. «Радзивил один виновен в продолжительном и совершенно бесполезном пребывании в Рагузе, — писала она, — это замедление всех
привело на край погибели».
В святой простоте ума и сердца, я, находясь в преддверии лабиринта, думал, что я уже прошел его и что мне пора в тот затон, куда я, как сказочный ерш, попал, исходив все океаны и реки и обив все свои крылья и перья в борьбе с волнами моря житейского. Я думал, что я дошел до края моих безрассудств, когда только еще начинал
к ним получать смутное влечение. Но как бы там ни было, а желание мое удалиться от
мира было непреложно — и я решил немедленно же
приводить его в действие.
Страх вследствие выброшенности существования вовне
приводит к военному делению
мира на два лагеря.
Война имеет свою роковую диалектику, и эта диалектика скорее
приведет к уничтожению войн, чем проповедь
мира.
Но реальное преображение тварного
мира и реальное осуществление красоты
приводят нас
к последней, самой тревожной и мучительной эсхатологической проблеме.
Оно может захватить все человеческое существо до глубины, может
привести к смерти, может
привести к отрицанию и Бога, и
мира, и человека.
Поразительные успехи физики и основанной на ней техники
приводят к обнаружению в
мире новой, неведомой до того действительности.
Драматический
мир Лондона интересовал меня еще в Париже, и я
привез оттуда письма
к двум выдающимся личностям из этого
мира: одному просто актеру с громким прошлым, а другому драматургу-актеру с совершенно оригинальным положением и родом деятельности.
Но только духовная слабость и слепота, только подавленность духа внешней средой
приводит отсюда
к тому заключению, что никакого откровения нет, что духовного
мира нет.
С людьми в нашем
мире, вступающими в истинную жизнь, случается нечто подобное тому, что бы было с девушкой, от которой были бы скрыты свойства женщины. Почувствовав признаки половой зрелости, такая девушка приняла бы то состояние, которое призывает ее
к будущей семейной жизни, с обязанностями и радостями матери, за болезненное и неестественное состояние, которое
привело бы ее в отчаяние. Подобное же отчаяние испытывают люди нашего
мира при первых признаках пробуждения
к истинной человеческой жизни.
Чистая истина христианского откровения, идущая не от объектного
мира,
привела бы
к концу
мира.
Оказывается, что бунтующая свобода
привела к отрицанию самой идеи свободы,
к невозможности постигнуть тайну
мира и тайну Бога в свете свободы.
Богосознание, отрицающее творчество
мира, неизбежно
приводит к миросознанию, отрицающему творчество в
мире.
Буржуазный
мир вновь
приведет к катастрофической воинственности, уже апокалиптической.